Астор Пьяццолла, автор аргентинского танго
Если
поэт, то Пушкин, если Буэнос-Айрес, то Борхес,
если танго, то Пьяццолла. Все очень просто,
ассоциативные связи прочнее человеческих
отношений, не рвутся, не стираются, не
исчезают. Поэт - Пушкин. Мир черно-белый:
черные дни сменяются черными ночами, белый
шум превращается в ослепительное танго.
Танго - Пьяццолла.
Специалисты
сходятся в том, что Астор Пьяццолла (Astor
Piazzolla)
дал новую жизнь аргентинскому танго. Кто-то
говорит - он сделал для танго то же, что
Штраус для венского вальса, кто-то - то, что
Эллингтон или Гершвин сделали для джаза.
Взял народную музыку и превратил ее в
высокое искусство. Взял танго и заставил
его звучать в исполнении симфонических
оркестров - не расплескав ни капли
энергетики, ни грамма эротики.
Тут бы какую-нибудь подходящую цитатку из
Борхеса или Кортасара, этого тянитолкая,
благодаря которому мы знаем запахи и цвета
Буэнос-Айреса. Тут бы какую-нибудь цитатку.
Но можно просто поставить "Либертанго"
Пьяццоллы - эффект будет тот же.
Искать
совпадения в биографиях великих
аргентинцев - дело благодарное. Пьяцолла
родился в 21 году в Аргентине, там, где за 22
года до него родился Хорхе Луис Борхес.
Пьяццоллу в три года везут в Нью-Йорк, а
потом в Аргентину, Борхес подростком
переезжает в Европу. В Нью-Йорке, после
переезда, Пьяццолла начал учиться музыке и
услышал Чарли Паркера и Сергея Рахманинова.
В Испании, после переезда, Борхес начал
писать первые стихи. Потом он начнет писать
прозу, а в 50-х вернется к поэзии. Пьяццола
начнет с танго, потом займется классической
музыкой, чтобы опять вернуться к танго.
Можно долго выстраивать эту канву,
сравнивать разные жизни, находить
соответствия и отворачиваться от
несовпадений, пытаясь понять, как
получилось, что музыка Пьяцоллы и слова
Борхеса стали для нас воздухом Буэнос-Айреса.
Можно
сколько угодно перечислять факты биографии
Астора Пьяццоллы. В каких городах жил, как
играл на бандонеоне - аргентинской версии
аккордеона - в кабаках, и очень стеснялся
этого. К каким фильмам, театральным
постановкам и стихам Борхеса писал музыку,
в каких оркестрах играл, какие музыкальные
ансамбли создавал - от "Октета Буэнос
Айрес" до "New
Tango
Sextet",
- какие получал премии. Как выступал с
Джерри Маллиганом, "Кронос квартетом",
как давал концерты в сопровождении
симфонических оркестров. Как умирал -
тяжело, долго, с 90-го по 92-й год. Как его
музыка становилась все популярнее, как ее
исполняли Чик Кориа, Мстислав Ростропович,
Пласидо Доминго, Хосе Каррерас, Кейт
Джаррет, Гидон Кремер.
Но, собственно, это все важно ровно
настолько, насколько вообще важны названия
альбомов, заголовки книг, прогнозы погоды
на завтра. Важнее другое: как возникло танго
- такое, каким мы его слышим благодаря
Пьяццолле.
В
Аргентине танго появилось примерно полтора
века назад, в борделях и барах. Там пили,
плакали и плясали иммигранты из Европы и
Африки - вместе с мелкими преступниками и
сутенерами. "Канья, милонга, женщины,
ободряюще бранное слово Росендо, его хлопок
по плечу, который мне хотелось считать
похвалой, - в общем, я был счастлив сверх
меры. Подруга в танцах попалась мне чуткая -
угадывала каждое мое движение. Танго делало
с нами все, что хотело - и подстегивало, и
пьянило, и вело за собой, и отпускало, и
опять захватывало". Это Борхес, это
Буэнос-Айрес, это милонга - аргентинский
танец, смешавшийся с традициями
иммигрантов, что, как считают некоторые
исследователи, и породило аргентинское
танго. От африканцев был взят ритм, от
испанцев - мотивы, а само слово "танго",
говорят, возникло от "tangere"
- латинского "касаться".
Прикосновение
и ярость, страсть и судьба, опьянение и
похмелье, секс и драка, - танго сочетало в
себе все, что имело отношение к эмоциям. Его
"салонная" разновидность захлестнула
Европу в 1910 году, попав туда с аргентинской
театральной труппой, приехавшей на
Всемирную выставку в Париж. В Аргентине же
царствовали "тангейрос" - музыканты,
исполняющие танго.
Астор
Пьяццолла часть жизни пытался уйти от танго
к более серьезной музыке - к симфонической,
к джазу. Десять лет своей жизни он писал все,
кроме танго. Сонаты, симфонии, концерты для
фортепиано, - и в 1953 году, получив приз как
лучший молодой композитор года, поехал
учиться в Париж. Там, как гласит легенда,
преподавательница Нади Буланже, посмотрев
его творения, сказала: "Очень хорошо
написано. Вот тут я вижу Стравинского, тут -
Бартока, тут - Равеля, но Пьяццоллу я нигде
найти не могу". Истинный Пьяццолла,
объяснила Нади Буланже, - в танго. И
Пьяццолла выкинул всю музыку, которую
сочинял в течение десяти лет.
Но его задачей было не поддерживать
мифологию танго, ставшего 'ностальгической
и скучной имитацией', а создать новую музыку,
всю из голосов и ритмов современного Буэнос-Айреса.
Это и стало "великим преобразованием
танго" - чего сторонники традиционной
музыки долго не могли простить Пьяццолле.
Классический
секстет, исполняющий танго, состоял обычно
из двух бандеонистов, двух скрипок, баса и
фортепиано. Пьяццолла создал в 1955 свой "Октет
Буэнос-Айрес", добавив к классическому
составу виолончель и электрогитару. Составы
его ансамблей (следующим станет квинтет
"Nuevo Tango') будут меняться, неизменным
останется лишь дух танго, в равных
пропорциях смешанный с желанием совершить
музыкальную революцию, перевернуть все
представления о танго. После появления 'Conjunto
9', созданного в 70-е, о музыке Пьяццоллы
начнут говорить: это уже не танго, это джаз-рок.
"Это моя музыка, - ответит он, - и она ближе
всего к танго".
Пьяццола,
почти как борхесовский Пьер Менар, автор 'Дон
Кихота', переписал аргентинское танго. Не
слово в слово, конечно. Он внес в танго
полифонию, джазовые элементы, и этим, как ни
странно, лишь подчеркнул присущую этой
музыке драму и эротизм. "Вся моя жизнь -
танго, - объяснял композитор. - Грустное
танго. Не потому, что я грущу, совсем нет, я
счастлив, я люблю хорошее вино, вкусную еду,
я люблю жить, - у моей музыки нет причин быть
грустной. Но она грустна, потому что это
танго. В ней есть драма, но нет пессимизма".
В 1985 году
Пьяццолла стал почетным гражданином Буэнос-Айреса.
Город, который с осторожностью отнесся к
покушению на одну из своих святынь -
традиционное танго, - принял Пьяццоллу. А
значит, и признал за ним право играть "популярную
современную музыку Буэнос-Айреса".
Буэнос-Айрес - "это центр, окраина,
пригород, незамеченный и желанный, никогда
не мой и не твой". Таким и является танго
Пьяццоллы - одновременно и центр, и окраина,
и вызов стилю, и следование ему.
Если Буэнос-Айрес, то танго, если Борхес, то поэт, если ярость и любовь, то Пьяццолла. Все меняется, исчезает, течет, застывает на аргентинском солнце, раскаляется жаркими ночами докрасна. Пьяццолла гастролирует по миру, Борхес гладит корешки книг в своей Библиотеке, с улицы доносится знакомый ритм, мир слепо застывает, слушая музыку. Главное, что связывает для нас этих людей, - не подробности их биографии, не время, в которое они жили, не их подруги и друзья, не их совместная работа. Главное - что благодаря им двоим мы узнали дух Буэнос-Айреса. Этот образ, может быть, не имеет ничего общего с реальным, из плоти и камня, городом, - но для русского читателя и слушателя состоит именно из этих букв и звуков. Потому что без сумерек и ночей Буэнос-Айреса, - писал Борхес, - создать настоящее танго невозможно.
Ксения
Рождественская